Воспоминания писателя Геннадия Николаева о Вампилове, о Байкале, об «Утиной охоте»
⁣
Вспоминаю лето 1967 года. Монтёрский пункт на двадцать третьем километре по Байкальскому тракту. В двухстах шагах от асфальтированной дороги Иркутск - Листвянка, рядом с небольшой электрической подстанцией бревенчатый дом на две квартиры. В одной жил штатный монтёр Иннокентий Андреевич Таборов, в другой - мы, четверо иркутских литераторов: Александр Вампилов, Дмитрий Сергеев, Вячеслав Шугаев и я, на всё лето получившие великолепную, временно пустующую квартиру с видом на лесную просеку и высоковольтную линию. Три комнатки и кухня - о чём ещё можно было мечтать!
⁣
Вампилов в то время работал над «Утиной охотой». Он сидел перед окном за самодельным столом, сколоченным из грубых досок и накрытым газетами. За окном неназойливо гудели трансформаторы, на проводах чернели какие-то задумчивые птицы... Вампилов часто выходил на крыльцо, подолгу стоял, глядя на лес, на просеку, убегавшую в синюю даль, к Байкалу, думал, мечтал. Думал о пьесе, мечтал о Байкале. «А нет ли чего-нибудь такого на берегу Байкала? - спрашивал он, обводя широким жестом подстанцию, ЛЭП, монтёрский пункт. - Вот там бы окопаться!» Байкал всегда тянул его к себе. Многие годы он вынашивал мечту купить на берегу Байкала домишко, какую-нибудь развалюху, чтобы можно было хоть летом приезжать и жить там месяц-другой. Трудно было с деньгами, трудно было со временем - в те годы он постоянно работал в газете «Советская молодёжь». И только через пять лет, за месяц до гибели, мечта его почти осуществилась: «домишко» был присмотрен в порту Байкал, где уже обзавелись «дачами» многие иркутские литераторы. Состоялись многолюдные смотрины, дом был действительно хорош, и Вампиловы ударили с хозяйкой по рукам. Назначили время переезда - весна будущего года, но... жить ему в этом доме не пришлось.
⁣
Пьеса продвигалась медленно. Помню, поначалу я сильно удивлялся тому, что за день работы у Вампилова на листочке прибавлялись всего одна-две реплики.
⁣
Судя по тому, как часто вставал он из-за стола и надолго исчезал в лесу или на просеке, можно было заключить, что пьесу он сначала «проигрывал» в уме и по мере продумывания записывал на бумаге. О том, что именно так и работал Вампилов, свидетельствует и начало водевиля «Несравненный Наконечников», то, что осталось на столе в порту Байкал после его гибели. Начало было отделано с полным вампиловским блеском - от названия до слова «Занавес».
 
 
 
 
 

Очи